Давать ли милостыню бездельникам и пьяницам?

“Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отворачивайся” (Мф. 5:42)

Часто на улицах, вокзалах, рынках, метро, просто в людных местах видим та-кую картину: неопрятные люди, бедно, неряшливо одетые, иногда со следами бродяжнической жизни на лице, от которых зачатую исходит неприятный запах, просят подаяние.
Одни — просто стоят или сидят, другие подходят к прохожим и настойчиво выпрашивают. Или вот: молодая, бедно одетая, но опрятно, женщина с фотогра-фией своего малыша, демонстрирующая медицинское заключение о болезни. А бывает — на инвалидных колясках, а то еще — с ребенком на руках, или просто группа детей-подросточков перепачканных и шумных, везде шныряющих, пытаю-щихся чего-нибудь спеть или рассказать историю о семейной трагедии…
Кто они — «бездельники»? «Воры-попрошайки»? «Несчастные люди?» Или, может — источник дохода других лиц с сомнительной репутацией? И в голове сразу возникает рой мыслей: осуждающих, негодующих, гневных. Или, может, со-страдание, желание помочь, жалость, милосердие?
Интересно понаблюдать, какую же реакцию вызывают эти личности. Кто-то явно открыто сторонится, кто тут же пытается в кармане найти мелочь, или сразу крепко сжимаются в руках женские сумочки (и не безосновательно). На лице про-хожих и гримасы отвращения, и взгляд сострадания, кто-то демонстрирует пре-зрение, кто-то безразличен, а люди более старшего поколения иногда и вступают в беседу с уличными жителями — о пользе труда и о ценности заработанной ко-пейки. По-разному бывает. Многие из нас задавались таким вопросом. Что же де-лать? Стоит ли давать деньги тем, кто бездельничает, стоит ли кормить пьяниц и т.д.?
Давайте узнаем, что об этом пишут святые отцы и обратимся к творениям великого святителя, наставника, «проповедника покаяния», как называет его св. Церковь. Итак, вашему вниманию — беседа 35-я святителя Иоанна Златоуста:
«…Когда приходят к тебе в дурную погоду люди с флейтами и свирелями, будят тебя от сна, напрасно и без дела беспокоят, то отходят от тебя с немалыми подар-ками; равно и те, которые носят ласточек, натираются сажею и всех пересмеивают, получают от тебя награду за свои проказы.
А если придет к тебе бедный и станет просить хлеба, то ты наговоришь ему множество ругательств, будешь злословить, укорять в праздности, осыпать упрека-ми, обидными словами и насмешками, и не подумаешь о себе, что и ты живешь в праздности, однако же Бог дает тебе Свои блага. Не говори мне, что ты и сам дела-ешь что-нибудь, но покажи мне то, чем занимаешься ты дельным и нужным. Если ска-жешь мне, что ты занимаешься торговлею, корчемничеством, стараешься о сбере-жении и приумножении своего имения, то и я скажу тебе, что это — не дело; настоя-щие дела — милостыня, молитвы, защита обиженных и другие добродетели, которы-ми мы совершенно в жизни пренебрегаем. И, однако же, Бог никогда нам не говорил: так как ты живешь в праздности, Я не буду освещать тебя солнцем; так как ты не занимаешься необходимым, и Я погашу луну, заключу недра земли, остановлю озера, источники, реки, отыму воздух, не дам дождей во время. Напротив, Бог все это до-ставляет нам в изобилии, всем этим позволяет пользоваться не только живущим в праздности, но и делающим зло. Итак, если увидишь бедного и скажешь: мне досадно, что этот молодой, здоровый человек ничего не имеет, хочет прокормиться живя в праздности, а может быть он еще беглый слуга, оставивший своего господина, то все, мною сказанное, примени к себе, или лучше — ему позволь сказать тебе со всею смелостью. И он может сказать тебе с большим правом: и мне досадно, что ты, бу-дучи здоров, живешь в праздности и ничего не делаешь из того, что повелел тебе Бог, а как раб, бежавший от повелений своего господина, бродишь, будто по чужой стороне, проводя жизнь свою в пороках, в пьянстве, в невоздержности, в воровстве, в хищничестве и в разорении чужих домов. Ты укоряешь за праздность, а я укоряю тебя за худые дела, когда ты злоумышляешь, когда божишься, лжешь, похищаешь, когда де-лаешь тысячу подобных дел.
Впрочем, говорю это не для того, чтобы защитить праздность.

Совсем нет, — напротив, очень желаю, чтобы все занимались делами, потому что праздность научила всем порокам; а только увещеваю вас не быть немилосердными и жестокими. Так и Павел, выразив сильное порицание праздности и сказав: “Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь” (2 Фес. 3:10), — не остановился на этих словах, но присовокупил: “Вы же, братия, не унывайте, делая добро” (ст. 13). Но здесь, по-видимому, есть противоречие: если ты не позволяешь праздным даже и есть, то как же увещеваешь нас подавать им? Я не противоречу себе, говорит апостол: хотя я и повелел удаляться от живущих праздно и не сообщаться с ними, но я же опять сказал: не считайте их врагами, но вразумляйте (ст. 15). Следовательно, нет противоречия в моих наставлениях, но они совершенно между собою согласны. Будь только готов оказывать милосердие, — тогда бедный тотчас оставит праздность, а ты перестанешь быть жестоким.
Но скажешь: нищий много лжет и притворяется. И в этом случае он достоин со-жаления, потому что дошел до такой крайности, что даже не стыдится так лгать. А мы не только не имеем жалости, но еще присовокупляем такие жестокие слова: не по-лучал ли ты и раз и два? Так что ж? Ужели ему не нужно опять есть, потому что од-нажды ел? Почему же ты не положишь такого же правила и для своего чрева, и не го-воришь ему: ты сыто было вчера и третьего дня, так не проси ныне? Напротив, чрево свое пресыщаешь чрезмерно, а нищему, когда он просит у тебя и немногого, отка-зываешь, хотя должен бы дать ему милостыню за то, что он каждый день принужден ходить к тебе. Если не чувствуешь других побуждений, то за это одно должен подать ему милостыню. Ведь крайняя бедность заставляет его делать это. Ты не имеешь к нему жалости, потому что он, слыша такие слова твои, не стыдится; но нужда силь-нее стыда. Но ты не только не имеешь к нему жалости, а еще издеваешься над ним, и тогда как Бог повелел давать милостыню тайно, всенародно поносишь пришедшего, между тем как надлежало бы оказать ему сострадание. Если не хочешь подать, то для чего еще укоряешь бедного и сокрушаешь его огорченное сердце? Он пришел к тебе, как в пристань, и просит руки помощи; для чего же ты воздвигаешь волны, и бурю делаешь свирепее? Для чего гнушаешься нищетою его? Пришел ли бы он к тебе, если бы знал, что услышит от тебя такие слова? Если же и наперед зная это пришел к тебе, то потому-то и надобно тебе сжалиться над ним и ужаснуться своей жестоко-сти, по которой ты, при виде самой крайней нужды, не делаешься сострадательнее, не представишь себе, что один страх голода служит для него достаточным оправданием в бесстыдстве, но укоряешь его за бесстыдство, хотя сам ты часто бывал несравненно бесстыднее и в важнейших делах.
В нужде и бесстыдство простительно. Между тем мы часто, делая то, за что бы надлежало нас наказать, не стыдимся, — и тогда как нам, помышляя о таких делах, следовало бы смириться, мы нападаем на бедных: они просят у нас врачевства, а мы прибавляем им ран. Если не хочешь дать, то для чего и бьешь? Если не хочешь ока-зать милость, то для чего и обижаешь? Но он без того не отойдет? Так поступи, как повелел мудрый: “Отвечай ему ласково, с кротостью” (Сир. 5:8).
Он не по своей воле поступает так бесстыдно. Поистине, нет человека, кото-рый бы без всякой нужды захотел сделаться бесстыдным; и хотя бы представляли тысячи доказательств, никогда не поверю, чтобы человек, живущий в изобилии, ре-шился просить милостыни. Итак, никто не уверяй нас в противном. Если и Павел го-ворит: “Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь”, — то говорит это нищим, а не нам; нам он говорит напротив: “Не унывайте, делая добро”. Так мы поступаем и в до-машних делах; когда двое ссорятся между собою, отведя каждого в сторону, даем им противоположные советы. Так поступил и Бог, так поступил и Моисей, который так говорил Богу: “Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня” (Исх. 32:?31,32). А из-раильтянам повелел убивать друг друга, не щадя даже и родственников. Хотя эти действия одно другому противоположны, однако же, то и другое клонилось к одной це-ли. Так же Бог говорил Моисею: “Оставь Меня, … и истреблю их” (Исх. 32:10), — что и иудеи слышали (хотя в то время, когда Бог говорил это, их тут не было, но они должны были услышать об этом после), а тайно внушает тому противное, что после Моисей вынужден был обнаружить, говоря так: “Разве я носил во чреве весь народ сей, и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка” (Числ. 11:12)?
То же бывает и в семейной жизни. Часто отец учителю за суровые поступки с сыном наедине делает такой выговор: не будь суров и жесток; а сыну между тем гово-рит другое: хотя бы тебя и несправедливо наказали, терпи; и такими двумя против-ными советами достигает одной полезной цели. Так и Павел тем, которые здоровы и просят милостыни, говорит: “Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь”, — чтобы заставить их трудиться; а тем, которые в состоянии благотворить, так говорит: “Не унывайте, делая добро”, — чтобы побудить их к милосердию.
Так и в послании к Римлянам (Рим. 11:17), когда уверовавших из язычников убежда-ет не гордиться перед иудеями и представляет в пример дикую маслину, по видимому говорит одним то, другим другое. Итак, не будем жестокосердны, но исполним сказан-ное Павлом: “Не унывайте, делая добро” (2 Фес. 3:13); исполним сказанное самим Спа-сителем: всякому “просящему у тебя дай” (Мф. 5:42), и: “будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд” (Лк. 6:36). Давая многие другие заповеди, Господь не присовокупил таких слов, а употребил их, говоря только о милостыне. Ничто столько не уподобляет нас Богу, как благотворительность.
Но нет бесстыднее бедного, говоришь ты. Почему же, скажи? Потому ли, что он, подбегая к тебе, кричит? Но хочешь ли, докажу, что мы гораздо бесстыднее и наглее нищих? Вспомни, сколько раз случалось и в нынешний пост, когда вечером стол был уже накрыт и позванный тобою слуга приходил не скоро, ты все опрокидывал, толкая, браня и ругая его за малое промедление, хотя верно знал, что если не тотчас, то не-много спустя, утолишь свой голод. Однако ты не называешь себя бесстыдным, когда от малости приходишь в бешенство; а нищего, который страшится и трепещет большего зла (потому что страшится не медленности, а голода), называешь дерзким, наглым и бесстыдным, и даешь ему всякие поносные имена. Не крайнее ли это бес-стыдство? Но мы о том не рассуждаем; потому и считаем нищих для себя несносны-ми. Но если бы мы разбирали свои поступки и сравнивали бы себя с нищими, то не стали бы говорить, что они нам в тягость.
Не будь же жестоким судиею. Хотя бы ты был чист от всех грехов, то и в таком случае законом Божиим запрещено тебе строго судить о чужих проступках. Если фа-рисей чрез это погиб, то какое извинение будем иметь мы? Если людям неукоризненной жизни запрещено строго судить проступки других, то тем более грешникам. Итак, не будем жестоки, бесчеловечны, неумолимы, бесчувственны; не будем злее зверей. Я знаю многих, которые дошли до такого зверства, что из одной лености оставляют голодных без помощи, отговариваясь так: теперь нет у меня слуги; домой идти далеко, а разменять не у кого. Какая жестокость! Большее ты обещал, а меньшего не делаешь. Ужели ему истаивать голодом, потому что тебе не хочется пройти несколько шагов? Какая гордость! Какая спесь! Если бы тебе надлежало пройти и десять стадий, то зачем лениться? А не подумаешь, что за то было бы тебе больше награды? Когда подашь, то получишь награду только за подаяние; а когда сам пойдешь, то за это тебе будет другая награда. Так и патриарху дивимся потому, что он, имея триста восемнадцать домочадцев, сам побежал в стадо и взял тельца (Быт. 14:14; 18:7). А ныне некоторые до такой степени надуты спесью, что без стыда упо-требляют на то слуг. Но скажет иной: ты велишь самому мне делать это? Не со-чтут ли меня тщеславным? Да и теперь ты также водишься тщеславием, только иным, — когда стыдишься разговаривать при других с нищим. Но спорить о том не буду, — сам ли, через других ли, как хочешь, — только подавай милостыню, а не уко-ряй, не бей, не бранись; нищий, приходя к тебе, надеется получить врачевство, а не раны, милостыню, а не побои.

Скажи мне: если в кого бросят камнем и он, с раною на голове, весь в крови, мимо всех других пробежит под твою защиту: ужели ты кинешь в него другим камнем, и нанесешь ему другую рану? Не думаю, чтобы ты так поступил; напротив, верно по-стараешься и нанесенную ему рану излечить. Для чего же ты с бедными поступаешь не так? Ужели ты не знаешь того, сколько и одно слово может или ободрить, или при-вести в уныние? “Слово, — говорится, — лучше, нежели даяние” (Сир. 19:16). Ужели не рассудишь, что ты сам на себя подъемлешь меч и наносишь себе жесточайшую рану, когда обруганный тобою нищий пойдет от тебя безмолвно, вздыхая и обливаясь сле-зами?
Нищего посылает к тебе Бог. Итак, обижая его, подумай, кому делаешь обиду, когда сам Бог его посылает к тебе, и тебе велит подавать, а ты не только не пода-ешь, но еще и ругаешь пришедшего. Если же не понимаешь, как это худо, то посмотри на других, и тогда хорошо узнаешь всю важность своего преступления. Если бы твой слуга, по твоему приказанию, пошел к другому слуге взять у него твои деньги, и воз-вратился к тебе не только с пустыми руками, но еще жалуясь на обиду, то чего бы ты не сделал обидевшему? Какому бы не подверг его наказанию, будучи как бы сам лично им обижен? Так точно суди и о Боге: Он сам посылает к нам нищих, и когда мы даем, даем Божие. Если же, ничего не подавши, гоним еще от себя с бранью, то подумай, скольких громов и молний достойны мы за такое дело? Помышляя о всем этом, обуздаем язык, перестанем быть жестокосердными, прострем руки для подаяния ми-лостыни и будем не только снабжать бедных имуществом, но и утешать словами, чтобы избегнуть нам и наказания за злословие, и наследовать царство за благослове-ние и милостыню, благодатью и человеколюбием Господа нашего Исуса Христа, Ко-торому слава и держава во веки веком Аминь».

«Суд без милости, не сотворшим милости»… В замечательной повести любимого многими писателя Ивана Сергеевича Шмелёва «Богомолье» есть такой эпизод:
«…В убогом ряду отчаянный крик и драка. Кто-то бросил целую горсть – «на всех!» — и все возятся по земле, пыль летит. Лежит на земле старушка, лаптями су-чит, а через неё рыжий лезет, царапает с земли денежку. Мотается головою в ноги лохматый нищий, плачет, что не досталось. Кто жалеет, а кто кричит:
— Вот бы водой-то их, чисто собаки скучились!..
Грех такой, — и у самых Святых Ворот! Подкатывается какой-то на утюгах, широкий, головастый, скрипит-рычит:
— Сорок годов без ног, третий день маковой росинки не было!..
Раздутое лицо, красное, как огонь, борода чёрная-расчёрная, жесткая, будто прутья, глаза – как угли. Горкин сердито машет:
— Господь с тобой… от тебя, как от кабака… стыда нету!..
Говорят кругом:
— Этот известен, ноги пропил! Мошенства много, а убогому и не попадёт ничего.
Поют слепцы, смотрят свинцовыми глазами в солнце, блестит на высоких лбах. Поют про Лазаря. Мы слушаем и даём пятак. (…)
Жалуются кругом, что слепцам только и подают, а у главного старика вон – «лысина во всю плешь-то!» — каменный дом в деревне. Старик слышит – и говорит:
— Был, да после завтра сгорел.
Кричат убогие на слепцов:
— Тянут-поют, а опосля пиво в садочке пьют!
А народ даёт и даёт копейки… Горкин даёт особо, «за стих», и говорит, что не нам судить, а обманутая копейка — и кошель, и душу прожгёт – воротится. Подаём слабому старичку, который сидит в сторонке: выгнали его из убогого ряда сильные, богатые».

Вот вам и пример, как просто рассуждали прежде — «не нам судить, а об-манутая копейка — и кошель, и душу прожжёт — воротится». «Ни кому иному — Самому Богу в руки милостыню даешь, и не важно заслужил того просящий, или нет».
Трудно поверить в честность и искренность иного попрошайки? А хотели бы мы оказаться на его месте? Могли бы выстоять с протянутой рукой хоть несколько минут? Ведь верно гласит поговорка: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». А преп. Иоанн Лествичник напоминает: «Ничто так не смиряет душу как пребывание в нищете и пропитание подаянием».

Тем более, если человек не внушает доверия, можно предложить ему конкретную помощь, например, купить билет на поезд и отдать кондуктору, помочь вещами и т.д.
Не хочется подавать «на бутылку»? Но ведь совсем не трудно дойти до бли-жайшего магазина и купить бездомному пьянице продуктов или хотя бы булочку, пирожок? Почему же мы так беззаботно закрываем глаза на горе наших ближних, пусть даже почти потерявших человеческий облик?
Вот так. А у ж как вам поступать — решайте сами!

Редакция «ВСП»